Единственный способ избавиться от искушения - это поддаться ему.
«Это радость, что за наши аскезы во Имя Его, Спаситель даст нам великую награду!»
из размышлений на просторах христиан.
В эти великопостные дни подобные восклицания в якобы христианском ключе просто повсеместны. А в страстную неделю, боюсь, чуть ли не каждый второй православный, мужественно отказавшийся от котлетки и потупивший в пол смиренные очи, сообразно заявленной эгрегоральной логике воздаяния, уже буквально таки бронирует себе местечко в тёплом райском уголке.
Как только сталкиваешься с подобными размышлениями, так в очередной раз думаешь, что лучше бы, наверное. эти люди хлопали сардельки в пост, чем возрастали в убеждённости собственного духовного подвига. Как будто Спасителю есть хоть какое-то дело до их мясо-молочного меню и прочих плотских радостей!
Отказ от колбасы во имя Спасителя – кажется, людям совершенно отказывает чувство юмора. Так недолго и каждый вдох приравнять к духовному подвигу.
Забавно, что уже через неделю, постные маски сменятся плотоядными, а сознание, пожалуй ещё больше запутается в сетях обусловленности. Отказаться от мяса и женщин куда проще, чем от греющего чувства великого процесса обожения, который якобы проистекает в этих рыцарях православной духовки.
Никакой награды не будет. Сама идея о какой-то награде потом – уже искажение. Люди получают (могут получить) через аскетику инструмент пребывания в радости здесь и сейчас, а вместо этого начинают полагать дни поста каким-то несчастными, мученическими, проводимыми во имя каких-то грядущих призов.
Эта схема отношений с небесами «Ты мне – я тебе» принципиально не христианская.
Это договорная, ветхозаветная схема, которая предполагает торг с племенным богом и получаемый через этот торг гефешт. Это беда всей авраамических религий и того, что мы теперь именуется христианством – среди прочих. Но сам Иисус едва ли предполагал договор и уж тем более какую-то плотскую меру для духовного роста:
15 Вы судите по плоти; Я не сужу никого. (Иоан.8:15)
Весь смысл аскезы теряется, как только уходит радость бытия в ней. Всякий пост бестолков, если не ведёт к радостному бытию. Это же абсурд – люди говорят об очищении, а сами мрачнеют с каждым днём. Семь недель думать об утраченной отбивной – какую более прибивающую к земле практику можно придумать? Аскетика начинается там, где человек познаёт радость освобождения через отказ от насилия, через приятие чужого бытия.
Такая аскетика просто предполагает, что огромное человеческое эго немного подвинется и освободит место для кого-то ещё. Признает право на жизнь и выражение у ближнего своего, как и у поросёночка или коровы. Тут не может быть никакой муки – это только радость.
И награда (если и можно использовать этот термин), она возникает сразу же, в момент такой практики, а не когда-то потом и уж тем более не после смерти. О какой ещё награде может идти речь, если мир вдруг открывается огромной радостью бытия? И сансара оборачивается нирваной тут же, сразу же. О каком торге, о каком договоре речь? Все награды давно с нами. Просто стоит получше порыться в сундуках с кучей накопленного хлама. Это и есть аскеза – опыт различения хлама.
Но сколько уже веков продолжаются эти препирательства в ожидании воздаяний! Ах как хочется вкусных корешков, когда вершки то и есть плод духовной работы. Но он отбрасывается в поисках чего посущественней. А ведь ничего другого не будет с нами завтра, кроме того, что мы надумаем сегодня. И после смерти – всё именно так же и продолжиться. Никаких наград, аплодисментов и орденов. Если сознание тут было зависимым, то оно не изменится в результате того, что выйдет их физического носителя. Качество жизни после смерти есть продолжение жизни здесь и сейчас. И если тут нет ни радости, ни свободы, то и там не будет.
Сама формулировка о том, что – де потом «Спаситель даст» есть бегство из данного мига бытия. Отказ от того, что уже дано в полной мере. Тогда и после смерти – лишь очередной крик в очередном роддоме – как шанс таки утолить все свои пожелания – нирвана всегда рядом.
из размышлений на просторах христиан.
В эти великопостные дни подобные восклицания в якобы христианском ключе просто повсеместны. А в страстную неделю, боюсь, чуть ли не каждый второй православный, мужественно отказавшийся от котлетки и потупивший в пол смиренные очи, сообразно заявленной эгрегоральной логике воздаяния, уже буквально таки бронирует себе местечко в тёплом райском уголке.
Как только сталкиваешься с подобными размышлениями, так в очередной раз думаешь, что лучше бы, наверное. эти люди хлопали сардельки в пост, чем возрастали в убеждённости собственного духовного подвига. Как будто Спасителю есть хоть какое-то дело до их мясо-молочного меню и прочих плотских радостей!
Отказ от колбасы во имя Спасителя – кажется, людям совершенно отказывает чувство юмора. Так недолго и каждый вдох приравнять к духовному подвигу.
Забавно, что уже через неделю, постные маски сменятся плотоядными, а сознание, пожалуй ещё больше запутается в сетях обусловленности. Отказаться от мяса и женщин куда проще, чем от греющего чувства великого процесса обожения, который якобы проистекает в этих рыцарях православной духовки.
Никакой награды не будет. Сама идея о какой-то награде потом – уже искажение. Люди получают (могут получить) через аскетику инструмент пребывания в радости здесь и сейчас, а вместо этого начинают полагать дни поста каким-то несчастными, мученическими, проводимыми во имя каких-то грядущих призов.
Эта схема отношений с небесами «Ты мне – я тебе» принципиально не христианская.
Это договорная, ветхозаветная схема, которая предполагает торг с племенным богом и получаемый через этот торг гефешт. Это беда всей авраамических религий и того, что мы теперь именуется христианством – среди прочих. Но сам Иисус едва ли предполагал договор и уж тем более какую-то плотскую меру для духовного роста:
15 Вы судите по плоти; Я не сужу никого. (Иоан.8:15)
Весь смысл аскезы теряется, как только уходит радость бытия в ней. Всякий пост бестолков, если не ведёт к радостному бытию. Это же абсурд – люди говорят об очищении, а сами мрачнеют с каждым днём. Семь недель думать об утраченной отбивной – какую более прибивающую к земле практику можно придумать? Аскетика начинается там, где человек познаёт радость освобождения через отказ от насилия, через приятие чужого бытия.
Такая аскетика просто предполагает, что огромное человеческое эго немного подвинется и освободит место для кого-то ещё. Признает право на жизнь и выражение у ближнего своего, как и у поросёночка или коровы. Тут не может быть никакой муки – это только радость.
И награда (если и можно использовать этот термин), она возникает сразу же, в момент такой практики, а не когда-то потом и уж тем более не после смерти. О какой ещё награде может идти речь, если мир вдруг открывается огромной радостью бытия? И сансара оборачивается нирваной тут же, сразу же. О каком торге, о каком договоре речь? Все награды давно с нами. Просто стоит получше порыться в сундуках с кучей накопленного хлама. Это и есть аскеза – опыт различения хлама.
Но сколько уже веков продолжаются эти препирательства в ожидании воздаяний! Ах как хочется вкусных корешков, когда вершки то и есть плод духовной работы. Но он отбрасывается в поисках чего посущественней. А ведь ничего другого не будет с нами завтра, кроме того, что мы надумаем сегодня. И после смерти – всё именно так же и продолжиться. Никаких наград, аплодисментов и орденов. Если сознание тут было зависимым, то оно не изменится в результате того, что выйдет их физического носителя. Качество жизни после смерти есть продолжение жизни здесь и сейчас. И если тут нет ни радости, ни свободы, то и там не будет.
Сама формулировка о том, что – де потом «Спаситель даст» есть бегство из данного мига бытия. Отказ от того, что уже дано в полной мере. Тогда и после смерти – лишь очередной крик в очередном роддоме – как шанс таки утолить все свои пожелания – нирвана всегда рядом.
-
-
04.04.2007 в 11:14А потом еще и страдают от этого
-
-
04.04.2007 в 14:45-
-
04.04.2007 в 20:05Самое смешное,что впервоисточнике нет ни слова про посты.
Угу
-
-
06.04.2007 в 17:29